Магазин Toy&Toy — Super Toys

«Каждый педагог вовсе не матрац, набитый добродетелями, а личность, определенный склад характера, особая порода — каждый в своем стиле» — писал В.Н. Сорока-Росинский об учителе. Профессию педагога Виктор Николаевич считал самой трудной. «Врач и то увидит плоды трудов своих», – говорил он. Ученому еще сложнее: он всю жизнь учится и ведет эксперимент, находя в конце жизни маленькую крупицу истины, ставит ее на свое место в общей научной классификации знания. Но нет труднее профессии учителя: то, что он посеял, ждет десятки лет и всходов не дождется. Недаром гласит восточная мудрость: «Когда ученик готов, приходит учитель». Каким учителем можете оказаться вы?

Прочитайте фрагмент работы В.Н.Сорока-Росинского о типологии учителей.

Из работы В.Н. Сороки-Росинского «Школа Достоевского»:

Основные породы педагогов

В педагогике и дидактике очень много говорится об индивидуальном подходе к учащимся, о личности педагога, как, пожалуй, о самом важном факторе воспитания, о значении примера, который подает педагог. Но ничего не говорится об индивидуальном подходе к самому педагогу, о том, что такое его личность. Учитель чаще всего рассматри­вается как простая арифметическая сумма тех достоинств, которыми ему надлежит обладать. Имеются они у него на все 100% — отличный педагог, на 75% — хороший, на 50% — посредственный, ниже 50% — плохой. Разумеется, это не так: каждый педагог вовсе не матрац, набитый добродетелями, а личность, определенный склад характера, осо­бая порода — каждый в своем стиле. Стиль в архитектуре — это органическое единство целого и его частей, это какая-то идея или цель, лежащая в основе здания и выражающаяся определенными, соответствующими этой идее или цели признаками во всех его частях. Каждая деталь стильного здания по-своему выражает это целое, замысел архитектора, и каждая деталь здания находится в определенном соотношении с каждой другой деталью, также определяя ее характер. Бывают, разумеется, и здания, выдержанные в одном строгом стиле, и здания безо всякого стиля, казармы или дома, которые иногда строятся теперь по девизу одного бравого зодчего, провозгласившего после отмены всяких излишеств и украшательств очень простой девиз: «Дома строятся для того, чтобы в них жить, а не для того, чтобы на них смотреть».

Породы педагогов, о которых идет здесь речь, — это разные стили их личности, их характеров. И породы эти надо знать не для того, «чтобы на них смотреть», а чтобы учесть их особенности, если личность педагога и в самом деле является одним из орудий воспитания. Каждый педагог должен определить, какой он породы, чтобы знать и сильные, и слабые свои стороны, и все особенности этого орудия, т. е. своей личности, как учителя и воспитателя.

Гоголь первым в нашей литературе показал, на какие две группы делятся педагоги: это учителя, которые ломают стулья, когда дойдут до Александра Македонского, и учителя, которые делают «от доброго сердца» рожу и всякие гримасы, когда к ним на урок приходит начальство, чтобы выведать, «не внушаются ли юношеству вольнодумные мысли».

Обычно в театре или в классе, когда слушают слова городничего и Луки Лукича, все дружно смеются. Но нам, педагогам, надо знать, что это карикатура на тогдашнего учителя, шарж, невероятная гипербола; для красного ли словца показал намГоголь таких учителей, или здесь кроется нечто глубокое, основное.

Учителя в этом городишке единственно сколько-нибудь образованные люди: чтобы преподавать в городском училище, надо было кончить учительскую семинарию, т. е. нечто среднее между теперешним педагогическим училищем и учительским институтом. Это интеллигенция города. Но они не приняты в местном обществе — у приятелей и сослуживцев городничего и местного дворянства, на них смотрят пренебрежительно: ведь городничий, который не только каждого торговца тут знал по фамилии, но и чуть ли не каждую собаку по ее кличке, никак не может запомнить фамилий учителей. Вот каков их общественный вес. Но им некуда податься и в другой части городских обывателей: с купечеством, темным, хищным, им не найти общего языка, а дальше идут уже мелкие чиновники, держиморды разных учреждений. Жуткое одиночество и полная беспомощность. А ведь эти учителя были молоды, к чему-то стремились, некоторые мечтали о подвиге, о героической деятельности — декабристы ведь еще были в памяти.

И вот к таким учителям приходят на уроки не из-за любопытства, а лишь пронюхать, не наклюнется ли какой-нибудь материалец, чтобы потом козырнуть где-нибудь своей бдительностью. Вполне естественно, что учитель, сам когда-то мечтавший о подвигах, не выдерживает, когда доходит до подвигов Александра Македонского, и в истерическом припадке бьет стулом не о череп такого посетителя, а всего лишь о пол; а его смиренный коллега, ни о каких подвигах не помышлявший, а лишь всего боявшийся, начинает от страха корчиться в нервных спазмах лица: доктора знают, что означают подобные гримасы.

Вот две группы педагогов: обладающие индивидуальностью, породой и аморфные, безличные, беспородные.

Теперь мы, оставив беспородных в стороне, разберемся в том, каковы сильные и каковы слабые стороны каждой из вышеуказанных категорий учителя. Не для того, чтобы учителя, определив свою породу, занялись самопокаянием или самоусовершенствованием, а чтобы всегда учитывали эти свои особенности, как учитывает стрелок свою дальнозоркость, как бывает осторожен в сумерках близорукий. Надо, чтобы и директора, и завучи знали, в чем следует помочь каждому из преподавателей, в чем сила и слабость каждого из них, чтобы не возлагали на них беремен неудобоносимых.

Начнем с той категории учителей, к которой принадлежал Спичкин. Таких можно было бы назвать идеалистами, но в настоящее время к этому термину прилипло столько значений, что он уже в данном случае не годится: ведь и гитлеровцы имели в свое время нахальство считать себя идеалистами. Поэтому условимся называть эту породу учителей теоретистами, потому что у них теория, идея всегда преобладает в ущерб реальному миру вещей и практике. Но это не означает, что они всегда бывают лишь бездеятельными теоретиками; нет: Дон Кихот очень деятельно сражался за свои идеи с ветряными мельницами.

У теоретистов на первом плане отвлеченная мысль, которую они стремятся воплотить в действительность, причем эта идея заслоняет иногда реальность. Алфавитный список учащихся они запоминают скорее, чем живых своих учеников. Студента-практиканта этого типа сразу можно отличить по его манере смотреть на класс и держаться во время урока: он смотрит на что угодно, только не на учеников и держится как-то натянуто, неестественно, угловато, думая не о сидящих перед ним учащихся, а лишь о плане урока.

Сильная сторона таких преподавателей — хорошее знание методики своего предмета, постоянная работа по своей специальности, а также добросовестная подготовка к каждому уроку. Учитель такого типа просто боится идти в класс, не вооружаясь достаточно подготовкой, как не бросится в море без спасательного круга плохо плава­ющий. Они, кроме того, обычно очень принципиальны и глубоко убеждены в правильности исповедуемых ими идей. Они требовательны в этом отношении и к себе, и к другим, и эта требовательность нередко переходит у них в нетерпимость ко всем инакомыслящим, в педантизм. Они часто ищут новых путей, не удовлетворяясь проторенными методическими дорожками, и иногда продумывают очень удачные приемы преподавания; они и достаточно инициативны, но плохое умение ориентироваться не в мире идей, а в мире вещей часто приводит их к прожектерству либо к открытию уже известных Америк. Если такие теоретисты обладают еще и эмоциональным темпераментом, то они умеют захватить своею убежденностью и учащихся, особенно старших классов. О таких долго хранится хорошая память. Наиболее сильны теоретисты в объяснении нового материала. Они не станут повторять слово в слово учебник, они умеют подать это новое как-то по-своему, горячо, убедительно: ведь у них есть свой Александр Македонский, из-за которого они готовы ломать не только стулья. А это импонирует учащимся. Они всегда умеют чувствовать и ценить живую душу человеческую.

Но, будучи сильны в теории, в знании методических приемов, такие часто бывают слабы в практике: они плохо чувствуют своих учащихся, запоминая лишь хорошо успевающих да отстающих ребят, и долго, иногда до конца года, путаются в фамилиях остальных ребят. Для успешного применения своих теорий у них, кроме того, недостает чувства меры и не хватает необходимого такта. Из таких педагогов нередко получаются методисты типа «чужую беду на воде разведу, а к своей ума не приложу». Такие пишут иногда книги по методике, а сами приличного урока дать не смогут. Не всегда ладятся у теоретиста и отношения с ребятами: ведь для него учащиеся — это лишь объект обучения, и делятся они на любимчиков — хорошо успевающих, на очень не любимых — отстающих, с которыми без раздражения он не может говорить, и на остальных — однообразную, малоинтересную для него массу.

План уроков теоретисты составляют четко, но сами уроки частенько ведут бестолково, увлекшись какой-нибудь их частью, и задания на дом дают лишь под звонок, наспех. Тетради их учащихся не блещут оформлением: в такие «мелочи» теоретисты не вникают, если только это оформление не становится их коньком.

Педагоги-реалисты противоположность теоретистам хорошо разбираются в мире вещей и людей, они тонко чувствуют настроение ребят; умеют вместе с ними и радоваться, и горевать, и жить интересами каждого из них. Студента такой породы сразу отличишь во время педпрактики. Входит такая девица в класс, приветливо здоровается с ребятами и сразу же свободно, напоминая цыпленка, только что вылупившегося из яйца, но уже уверенно выкладывающего себе зернышки, проходит между партами, проверяя состояние тетрадей, и умеет найти при этом для каждого из учащихся особый подход, особые интонации, обычно веселые, ласковые, шутливые. А затем ведет урок так же сво­бодно, как будто забыв про всякие планы и методики и целиком переключившись на работу с классом, — ведет легко, непринужденно, грациозно, можно сказать. В теории учитель-реалист не силен: ведь у него методика вытекает главным образом из практики, из ее результатов, а не из книг, а поэтому он обычно затрудняется методически обосновать свои приемы. Не всегда умеют реалисты выделить и главное в учебном материале, но зато хорошо умеют видеть самое главное — как он усваивается учащимися, и притом не наиболее способными, а и отстающими, и сейчас же вносят нужные поправки. На уроке им лучше всего удается не объяснение нового материала — тут они лишь толково передают своими словами содержание учебника, а опрос урока: их такт, чувство меры, тонкое чутье настроений всего класса и знание особенностей каждого ученика позволяют им взять от каждого по его способностям и дать каждому по его возможностям. Такой опрос, особенно общий, когда учительница не стоит на одном месте, а все время находится между ребятами, похож на оживленную беседу с ними о чем-то весьма интересном. Очень хороши такие педагоги и в работе с отстающими, со всеми слабыми; это конек таких учительниц: по-видимому, у них здесь говорит инстинкт материнства. Дисциплина у них строится на сознательности ребят, на знании их особенностей и на умении, каждому, предоставляя надлежащее место в классном коллективе, управлять через ребят жизнью этого коллектива, не навязывать ему своей воли, не подавляя его самостоятельности своим авторитетом.

Слабым местом в работе педагогов-реалистов является их эмпиризм, неумение теоретически обосновать свой опыт и выделить в нем самое главное, а поэтому и опасность разменяться по мелочам. Иногда близкие отношения с ребятами приводят к некоторой фамильярности с их стороны, к ослаблению дисциплины, особенно когда мягкость таких учителей не сопровождается и соответствующей строгостью. Бывает и так, что, постоянно заботясь о своих ребятах и стремясь облегчить все для них трудности, такие воспитатели занянчивают свои классы, не применяют суворовского правила «тяжело в учении—легко в походе», не тренируют их в самостоятельном преодолении трудностей, и тогда получаются классы, склонные в трудных случаях прибегать к чужой помощи и опускать руки, если ее не окажется.

Педагоги-утилитаристы сходны с реалистами в умении хорошо ориентироваться как в вещах, так и в людях. Они не склонны для звуков жизни не щадить: «Хорошо бы тут чайку попить!» Для них весь мир лишь материал для какого-нибудь использования, а учащиеся — лишь объект обучения и воспитания для получения максимально высоких показателей успеваемости и дисциплинированности. Только не следует думать, что такой утилитарист непременно и карьерист. Педагогической идеологией он себя не затрудняет понапрасну, он эклектик, не брезгует никакими рецептами, если они сулят ему быстрый эффект. Он, например, склонен приравнять всю школьную науку о языке к простому справочнику по правописанию и пунктуации. Его конек не объяснение нового материала — здесь такой учитель перескажет почти дословно текст учебника, указав при этом, что следует вычеркнуть, — не опрос, который у него зачастую превращается в допрос «с пристрастием» для уловления нерадивых. Его конек — всякого рода тренировка в закреплении и повторении пройденного путем разнообразнейших упражнений. Тут они действительно мастера: их учащиеся, как из пулемета, выпаливают любые определения и правила, с точностью автоматов производят всякого рода разборы: фонетический, морфологический, синтаксический и т. д. и пишут диктанты очень грамотно, а сочинения по литературе слово в слово по учебнику. Лишь в изложении собственных мыслей затрудняются.

Утилитаристы — мастера на всякого рода оформление. Их документация, их тщательно составленные под диктовку методистов планы — и преподавательские, и воспитательские — на должной высоте; стенгазеты в их классах блещут разнообразнейшими шрифтами, вырезками из иллюстрированных журналов, красочными узорами, так что трудно бывает заметить убогость и трафаретность их содержания. Такие умеют показать товар лицом. Они своих воспитанников знают очень хорошо, но главным образом со стороны их недостатков, по-прокурорски — как подозреваемых или обвиняемых, но умеют находить к ним подход, и дисциплина у них на уроках и в их классах обычно хорошая, внешняя чаще всего дисциплина, основанная главным образом на недреманном оке такого педагога и на хорошем знании нрава и слабостей каждого из учащихся. Утилитаристы нередко бывают и недурными актерами, и хорошими психологами, а поэтому очень удачно, иногда мастерски, владеют своими настроениями и интонациями, используя их не только при обучении ребят выразительному чтению, но и в повседневном своем педагогическом обиходе, угадывая в каждом отдельном случае тон и роль, которую в данный момент выгоднее всего сыграть, начиная от роли нежного отца и кончая ролью грозного судьи.

Обычно они становятся завучами, из них в большинстве случаев комплектуются инспектора разных рангов, многие продираются и в директора, а наиболее предприимчивые проходят в аспирантуру, затем пишут диссертацию на такую, например, захватывающую и актуальнейшую тему, как «Причины отсутствия мягкого знака у наречий уж, замуж, невтерпеж», и достигают степеней известных.

Переходим, наконец, к той породе учителей, к которой принадлежат педагоги-артисты — те, кого у эллинов называли вдохновителями. Такие в чистом своем виде редки, а обычно встречаются с различными посторонними примесями, а поэтому нуждаются в предварительно большой флотационной работе, в очистке, чтобы оказаться годными к делу. Кроме того, «вдохновитель» или «артист» слишком уж пышные названия для такой скромной деятельности, как наша, педагогическая, а поэтому условимся называть представителей этой породы учителями-интуитивистами: ведь главное их свойство — это способность действовать по вдохновению, по наитию, по интуиции. В этом их сила, в этом и слабость. В большинстве случаев они — инфантильные взрослые люди, до седых волос сохраняющие чисто детскую непосредственность. Они хорошо воспринимают мир вещей, но видят их не в их единичности, а как нечто общее, единое, не как арифметическую сумму отдельных слагаемых, а диалектически, как единое во многочисленности целое, как воспринимается картина художника или статуя скульптора. А отсюда их тонкое чутье людей и такое же интуитивное понимание сущности другого человека, какое присуще и детям, и собакам. Они хорошо умеют вчувствоваться и в своих воспитанников, а потому и привлекать к себе их симпатии. Таких школьники начинают любить с первого же раза, сами не зная почему: вспомните князя Мышкина и Алешу Карамазова.

Учителя-интуитивисты могут с большим подъемом вести уроки, вдохновенно: у них всегда имеется свой Александр Македонский. История на их уроках похожа на серию увлекательных фильмов, география — на путешествия по чудеснейшим странам, а природоведение позволяет каждому школьнику почувствовать себя Тарзаном или Маугли среди дружественных или враждебных ему зверей. Особенно хороши такие учителя на уроках литературы. Я знавал одного, который, вместо того чтобы диктовать семиклассникам характеристику действующих лиц «Ревизора», попросту так читал соответствующие места из этой комедии, что все ее персонажи чувствовались ребятами как живые, вполне понятные им люди, и тогда их характеристики строились и очень метко самими учащимися, хотя впоследствии «Ревизор» и был изъят из курса VII класса как якобы непосильный для этого возраста материал. Такие учителя и уроки иногда ведут так, что у них и повторение пройденного, и изучение нового материала сливаются как-то совершенно органически, а класс напоминает симфонический оркестр, где под руководством дирижера каждый инструмент ведет свою партию, никто из музыкантов не бывает забыт и где сам дирижер время от времени играет лейтмотив. Особенно удаются таким интуитивистам уроки повторения, самая скучная часть курса у учителей других категорий: ничего нового, лишь пережевывание старого. Но особенность интуитивистов в том-то и заключается, что они ничего не умеют делать по-старому, всё у них выходит по-иному. А поэтому нередко и уроки превращаются в творческие композиции и в них появляются такие импровизации, иногда неожиданные и для их автора, которые совершенно не предусматривались в плане, составленном накануне. Умеют творчески работать и учащиеся такого преподавателя; в их сочинениях не будет, может быть, столь излюбленных методистами цитат, но не будет и повторений текста учебника, будут собственные мысли, будет искренность, непосредственность, творчество.

Но наряду с этим у интуитивистов имеются и иные, тесно связанные с их положительными качествами и отрицательные стороны. Это прежде всего зависимость работы такого учителя от его настроения, и отсюда наряду с высококачественными и очень посредственные, а иногда и просто неряшливые уроки, когда преподаватель работает безо всякого подъема. Умение творчески вести урок, моменты наития и удачных импровизаций иногда приводят к тому, что такие учителя иногда плохо готовятся к уроку, плохо планируют его, надеясь на свои импровизаторские способности; да и хорошо спланированные первоначально уроки иногда тоже не удаются, потому что на них нередко учитель, увлекаясь, комкает план, не доводит урока до надлежащего завершения. Такие преподаватели хорошо обычно владеют речью, но в некоторых случаях не они, а их речь начинает владеть ими. Неладно у них бывает и со всякого рода оформлением: с чистотой тетрадей, с почерком ребят, с аккуратной и постоянной проверкой их письменных работ — всё это иногда ведется кое-как, даже недобросовестно. Учителям этого типа следует пройти суровую и длительную школу самовоспитания, самодисциплины и постоянно настороженного критического к себе отношения. Только при этом условии они смогут стать тем, чем могут и должны быть, — артистами в преподавании и истинными вдохновителями для превращения школьников в настоящих людей.

Эти нарисованные нами четыре породы педагогов, вероятно, не исчерпывают всех разновидностей учителей. Это всего лишь то, что мне на моем опыте удалось подметить. Но и эти четыре породы редко встречаются в чистом своем виде, а обыкновенно в различных комбинациях, что, впрочем, не лишает таких педагогов-гибридов своей инди­видуальности, своеобразной породистости. Но и подобные гибриды вовсе не большинство учителей. Беспородные — вот кто преобладает пока что в рядах учительства, что, впрочем, не снижает их качества как добросовестных преподавателей, как чутких воспитателей.

Я сомневаюсь лишь в одном, могут ли они быть предметом подражания, могут ли они увлекать и вести куда-нибудь за собою своих питомцев. Я что-то не замечал, чтобы мальчишки бегали за ними следом, а девочки-среднеклассницы восторженно смотрели на них.

Напишите эссе на тему «Классификация учителей».

Для успешного выполнения задания придерживайтесь следующих рекомендаций:

1. Поразмышляйте над предложенной для эссе темой. Задайте вопросы другим – друзьям, родственникам и т.д. постарайтесь сформулировать свою позицию, свой взгляд, пусть и отличный от общепринятого.

2. Приступайте к написанию эссе и пишите в течение 10 минут без остановки на эту тему. Скорее всего, получится набор неких идей, аргументов.

3. Выделите основные идеи, аргументы и напишите новое сочинение, используя эти идеи как стержень эссе.

4. Постарайтесь писать грамотно и разборчиво. Помните о том, что текст только тогда получится связным, когда в голове (т.е. в мыслях) будет порядок.

Вопросы для подготовки эссе (нужно выбрать не менее одного вопроса):

1) Существуют ли сегодня типы учителей, описанные В.Н. Сорока-Росинским?

2) Согласны ли вы с выводом В.Н. Сорока-Росинского о том, что «эти четыре породы редко встречаются в чистом своем виде, а обыкновенно в различных комби­нациях»?

3) Какие портеры учителей вы могли бы добавить к предложенной классификации В.Н. Сорока-Росинского?

Обратите внимание на необходимость аргументации своей позиции.

Критерии оценки выполненного задания:

0 – 1 – четко определена позиция автора;

0 – 1 – сформулированная авторская позиция аргументирована с опорой на проанализированный материал и собственный опыт;

0 – 1 – общая форма изложения соответствует жанру эссе;

0 – 1 – раскрыта личностная, творческая позиция студента;

0,5 – текст написан не бытовым языком,

0,5 – текст написан грамотно.

Вариант 2 «Типы детей»

Как разнообразны дети. Какие стратегии важно использовать в работе с ними?

П.Ф. Лесгафт попытался описать школьные типы детей. Ознакомьтесь с описанными в работе «Семейное воспитание ребенка и его значение» школьными типами детей:

1. Лицемерный типотличается лживостью и хитростью, заискивает перед воспитателями и учителями, очень покорен и старателен с внешней стороны. Таким «свойствам» соответствуют обыкновенно низкая степень умственного развития, отсутствие настоящего интереса к предметам обучения и умственная лень, прикрываемая часто притворной слабостью здоровья. Такие типы вырабатываются в семьях, где ложь и лицемерие проявляются в речи и поведении окружающих, где отсутствует искренняя забота о детях, где требуют соблюдения лишь внешнего приличия, где детей допускают присутствовать при всякого рода сценах, разговорах, участвовать в таких развлечениях и расчетах, как карты, угощения, попойки и т. д., где господствует, постоянный мелкий расчет и стремление к легкой наживе.

2. Честолюбивый тип всегда отличается внешним своим видом, выражением чувства собственного достоинства. Готовится наедине, чтобы потом блистать при всех. Неудача приносит такому ребенку много горя, которое он скоро забывает. Он старается отличиться перед товарищами и не уступать соперникам. Честолюбивый ребенок учится для отметок и похвал, к самим же учебным занятиям нет у него интереса. Похвала и отличия составляют его наибольшее удовольствие, с торжествующим видом осматривает он окружающих, как бы наслаждаясь их слабостью и невежеством. При спорах он неохотно соглашается с мнением других, не терпит замечаний, порицаний, сильно реагирует на них и не забывает их. Мстит он страстно и всегда злорадствует неудаче противника. Главное его стремление — отличиться, быть первым в своем классе и распоряжаться другими. Его идеал — сила, могущество, власть. Хотя у него нет собственного мнения, он любит блеснуть мудрым словом. Такой тип живет для себя, в свое удовольствие, и отвлеченными идеалами не задается. Дети честолюбивого типа вырабатываются в семьях, где принято восхищаться ребенком, считая его «кумиром», «божеством», будущим гением, где стараются внушить детям желание первенствовать или же где явно предпочитают одного ребенка другому и возбуждают в последнем чувство нездорового соревнования.

3. Добродушный тип «тих» спокоен, внимательно следит за всеми окружающими его явлениями. Хорошо развита у него рассудочная деятельность, имеется интерес к занятиям. Он не обращает внимания на свою внешность и даже на опрятность и целость своей одежды, он откровенен, искренен, прост, прям, правдив, честен и иногда неловок в обращении. Не выскакивает вперед, обыкновенно остается в стороне и молча следит за действиями других. Он не уживается с ложью и насилием. Вскоре он сближается с товарищами и, раньше всего, с детьми непривлекательной внешности, с бедными, об­ращается с ними со вниманием, участием. Он критически относится к объяснениям и действиям преподавателя. Он разговорчив, расспрашивает и рассуждает об окружающих явлениях, о нравственных отношениях людей между собой. Всегда размышляет о тех фактах, с которыми знакомится. Враг лицемеров, но не преследует их, а только разоблачает. Он не жаден, не ищет никакой льготы и выгоды для себя, готов всем поде­литься, оказать бескорыстно посильную помощь всем, особенно нуждающимся. Наедине не скучает, не бездействует, всегда найдет себе дело. Охотно следит за растениями и животными. Он очень добрый и любящий ребенок, сильно привязан к матери, няне, к месту, где он вырос. Весьма наблюдателен. Доведенный до высшей степени раздражения, он в состоянии нанести своим преследователям оскорбления словом и действием. Подарки, награды, отличия и вообще вся внешность не пользуются его вниманием. Благодаря своей мягкости, уступчивости, а иногда просто неподвижности и. лени, лица такого типа часто недостаточно противодействуют злу, строят иногда несбыточные проекты, воздушные замки, уходят от деятельной жизни, делаются «лишними людьми».

Дети добродушного типа развиваются в тихой, спокойной, особенно деревенской трудовой обстановке, под влиянием спокойной и разумной домашней жизни, где любящие люди относятся со вниманием к нуждам и запросам ребенка, однако не балуют и не изнеживают его, но и не загружают непосильным трудом, где господствуют простые, добрые отношения к детям.

4. Мягко-забитый тип забит не строгими взысканиями и наказаниями, не розгою, а внешней, животной лаской, слепой любовью, которая забивает не меньше розги и приводит к тем же печальным последствиям. Этот тип ребенка можно назвать еще «заласканным». Появляясь в школе, он сильно стесняется новой обстановки. Он не решается сам по себе ни пройти, ни встать, ни сесть. Запустивши палец в рот, он смотрит, что делают другие, и мелочно подражает им. Он неловок и очень слезлив. Им скоро начинает управлять лицемер или честолюбец, защищает же его добродушный. Он то робок, мягок и послушен, то требователен, недоволен и непокорен. Отношение к товарищам — стадное: самостоятельных действий у него не бывает. Он зла не сделает, не солжет, а если скажет неправду, то покраснеет; К своим занятиям равнодушен, запомнит и приготовит только так и настолько, насколько требует учитель. Наедине скучает, не может сам приискать себе занятия или развлечения. Он не сделает ни малейшего усилия для преодоления препятствий. Действует и исполняет поручения только по имитации и по указанию. Товарищ он ненадежный. Холодный, равнодушный он, в сущности, никого не любит, а прицепляется к кому-либо и не отходит от него ни на шаг, как от матери или от няни. В проступках он легко сознается и так же легко выдает зачинщиков и участников.

Смирный, боязливый, трусливый, но при строгом обращении с ним делается капризным и требовательным. На занятиях он скоро делается самоуверенным и что сегодня выучил, то завтра он готов преподавать другим» имитируя своих преподавателей. Мало у него наблюдательности и сознательного отношения к своим нуждам. Удовлетворяя свои потребности, он не принимает в расчет требования других. Его реализм и эгоизм порою доходят до цинизма. Такой тип появляется во всех тех случаях, когда предупреждается всякая деятельность ребенка, когда все для него го­тово и не допускается никакого самостоятельного проявления со стороны ребенка, Вследствие такого постоянного дрожания над ним он становится боязливым, инертным, лишенным всякой инициативы. Постоянно удовлетворяют все его нужды, предупреждают все его желания, не допускают никаких лишений и он никогда не возбуждается к рассуждению и самостоятельному распоряжению своим временем и своими действиями. Такие дети носят название «маменькиных сынков и дочек».

5. Злостно-забитый тип молчалив, озлоблен, конфузлив, резок и угловат в движениях, подозрителен; на ласки и нежности отвечает отталкивающим движением и даже бегством. К требованиям и порицаниям окружающих равнодушен. Злорадствуя, он не прочь что-нибудь испортить, исковеркать, изрезать, сжечь, поступать наперекор требованиям окружающих. Он никогда не посмотрит прямо и ласково, все больше сбоку и исподлобья. К преследованиям и наказаниям он относится с напускным индифферентизмом. Иногда груб и говорит дерзости. Часто избирает себе дикие развлечения — безобразно и резко играет на каком-либо инструменте — игра неумелая, но сильно раздражающая слуховой орган; мучит, истязает, уничтожает различных животных, наносит людям, особенно своим надзирателям, всякие неприятности, оскорбления, а если может, то и прямой физический вред. При строгостях и прямом отказе ему в необходимом, он начинает действовать тайком, присваивает то, что плохо лежит, и не останавливается перед препятствиями. К своим занятиям он относится вяло и даже охотно от них отделывается. Товарищество он ценит, сходится с однородным типом более для взаимной защиты, чем для искренних дружеских отношений. Но своего товарища в случае общего преследования он никогда не выдаст и даже жесточайшие наказания не могут принудить его к этому. Бывают у него и добрые порывы: он может отнестись с замечательной мягкостью и предупредительностью к другому ребенку, особенно, когда последний подвергается несправедливым преследованиям и оскорблениям или когда остается без всякого призрения.

Причины, содействующие появлению такого типа, следующие; запрещение, рассуждать,- применение различных насильственных мер для понуждения и укрощения ребенка и всякие несправедливые и произвольные требования. Чрезмерная строгость в семейном воспитании: за каждый, промах, за каждый проступок — жестокое наказание, ругань; обзывают, не разобравшись в случившемся, вором, извергом, лгуном и т.п.

6. Угнетенный тип отличается; скромностью, непритязательностью и трудолюбием, В школе появляется обыкновенно бледным, слабым, лицо его серьезно, озабоченно. В играх, развлечениях не принимает участия. Он не легко плачет. Похвала и отличия его стесняют. Просто и прямо смотрит в глаза, отличается большой искренностью, откровенностью и самокритичностью. Во всех неудачах обвиняет себя. Ласки он не терпит, как и украшений. Себя он не жалеет, перед препятствиями он не .останавливается. Стойкость и настойчивость его громадны. Лишения, бедность, страдание, нужда не могут его остановить, так как он может до крайности ограничить свои потребности. К товарищам относится мягко, не требовательно и «теоретически защищает» их: перед другими. Он надежный товарищ, никогда никого не выдаст, подвергаясь за это преследованиям и несправедливости. К страждущим и оскорбленным он относится с большим участием. Все для себя необходимое он в состоянии сделать сам. В школе внимательно следит за занятиями и старательно выучивает все заданные уроки, О непонимании заявляет прямо. Он не скоро решается на новое дело, но раз решившись, твердо преследует свою цель, преодолевая препятствия на своем пути. Он отличается спокойной наблюдательностью. Ему чужды эгоистические проявления. Он очень стесняется при обращении к другим; с благодарностью относится к оказанной услуге и старается отплатить за нее с лихвой. Материальный расчет и личная выгода никогда не ложатся в основание его действий. Но внешне он не отличается большой силой, бойкостью и самоуверенностью и не выступает активным сильным защитником своих друзей; в крайнем случае, он скажет грубо и уйдет, хотя он верный друг и товарищ им и готов добровольно терпеть с ними нужду и лишения. Дети угнетенного типа развиваются в семье честного труженика, где господствует постоянная материальная нужда, не препятствующая, однако, взаимной привязанности членов семьи.

Такие дети воспитываются в семье, «в которой трудолюбивые родители все делят со своими детьми и всегда отдают им лучшую часть, но эта часть почти никогда не удовлетворяет их самых скромных потребностей». Трудности и лишения рабочей семьи являются обстоятельствами, угнетающими детей и взрослых. Ребенок знает, что ему дают все, что в возможности родителей. «Он видит, как часто дорогие ему люди остаются сами без всего и как вся жизнь их проходит в труде и лишениях». Поэтому он ценит труд, надеется на работу и на свое умение справляться с нуждой.

Таким образом, в рабочей семье, в угнетающих условиях эксплуататорского общества развивается, несмотря на постоянную нужду и лишения, этот глубоко симпатичный тип ребенка, весьма метко названный П. Ф. Лесгафтом угнетенным типом.

Из всех описанных П. Ф. Лесгафтом типов детей положительными чертами обладают добродушный тип и особенно тип угнетенный.

Конечно, и эти типы не без недостатков, но они, в сравнении с типами лицемерным, честолюбивым, мягко-забитым и злостно-забитым, обладают большим количеством положительных черт, и из них при дальнейшем нормальном воспитании и обучении в школе можно легче вырастить, подготовить полезных членов общества.

П. Ф. Лесгафт говорит и об идеально — нормальном типе, но не как о реально существующем, а том, что может, и должно быть, т. е. о том идеале, к осуществлению которого мы должны стремиться.

Разработайте стратегию работы с одним из типов детей (по своему выбору). Для выполнения задания вы можете воспользоваться следующими ориентирами разработки стратегии:

— Общая направленность взаимодействия с ребенком данного типа

— Предпочтительные методы и приемы взаимодействия с ребенком данного типа

— Возможные риски взаимодействия с ребенком данного типа

Обратите внимание на необходимость аргументации своей позиции.

Критерии оценки выполненного задания:

0 – 1 – раскрыта общая направленность работы с детьми выбранного типа;

0 – 1 – охарактеризованы предпочтительные методы работы с детьми выбранного типа;

0 – 1 – определены возможные риски работы с детьми выбранного типа;

0 – 1 – раскрыта личностная, творческая позиция студента;

0,5 – текст написан не бытовым языком,

0,5 – текст написан грамотно.

Типы учителей

Учитель индивидуален. В.Н. Сорока-Росинский делил педагогов на две категории: группа педагогов, обладающая индивидуальностью, и группа «безличных» педагогов. Педагогов, обладающих индивидуальностью, он подразделил на следующие подгруппы:

1) педагоги-теоретики – теория доминирует над практикой в ущерб реальному миру;

2) педагоги-реалисты – педагоги, тонко чувствующие настроение воспитанников, умеют совместно радоваться, горевать, сочувствовать им, жить интересами каждого;

3) педагоги-утилитаристы. Эта подгруппа находится в непосредственной близости к реалистам, для них весь мир – материал, а учащиеся — объект изучения и воспитания для получения максимально высоких показателей;

4) педагоги-артисты. Главное свойство этих учителей – способность действовать по вдохновению, наитию, интуиции. В этом заключается их сила и слабость.

Иную классификацию педагогов предложил Я. Корчак:

— воспитатель – тиран – создатель многочисленных запретов, требует их немедленного исполнения, свои обязанности видит в том, что бы застраховать себя от неприятностей;

— честолюбивый учитель – учитель, стремящийся к подчинению сознания ребенка своим нормам и правилам, намерениям и расчетам. К таким учителям можно отнести тех учителей, кто считает, что ребенка можно легко переделать, убеждая, ласково наставляя, выманивая обещание исправиться;

— разумный воспитатель – педагог действующий только во имя добра к детям, осознающий воспитательные и образовательные задачи, доброжелательный, хорошо понимающий детей и их потребности.

Общеизвестна типизация учителей по их преобладающей направленности. Здесь выделяется структура личности по типу «организатор», которую характеризуют такие качества, как требовательность, организованность, сильная воля, энергичность. Учитель- организатор является лидером как в коллективе воспитанников, так и в педагогическом коллективе.

Учитель – предметник отличается наблюдательностью, профессиональной компетентностью, стремлением к творчеству. Для такого учителя, твердо уверенного в необходимости знаний и их значимости в жизни воспитанников, характерно воспитание ученика с помощью изучаемого предмета путем изменения его восприятия научной картины мира, привлечения в работе в кружке и др. Существует промежуточный тип – предметник – организатор, который сочетает в себе особенности вышеназванных двух типов учителей.

Учителя – коммуникатора отличают такие качества личности, как общительность, доброта, внешняя привлекательность, высокая нравственность, эмоциональность. Такие учителя зачастую экстроверты, низко конфликтны, доброжелательны, способны к эмпатии.

Учитель – интеллигент, или просветитель отличается принципиальностью, соблюдением моральных норм, реализуют себя посредством высокоинтеллектуальной просветительской деятельности. Такой педагог характеризуется высоким интеллектом, общей высокой культурой.

Существуют и промежуточные типы педагогов, например, предметник – организатор, предметник – коммуникатор. В то же время, вероятность возникновения промежуточного типа «коммуникатор – интеллигент» мала.